Хорошее время для убийства - Страница 74

— Мне нужно срочно переговорить с ним.

— Будьте осторожны. Он будет угрожать вам адвокатами.

— Как угрожал вам?

— Более или менее.

— Вы тоже будьте осторожны! — строго заявил старший инспектор. — Такой пройдоха, как Грин, способен на всякие подлые уловки.

— Он только болтает. Изображает из себя супермена. Судя по моему опыту, подобным типам всегда есть что скрывать и чего бояться.

— Хорошо, если все, что он скрывает, — внебрачные связи. Спасибо, что позвонили. Но почему вы говорите мне о Грине только сейчас? Знай я о нем раньше, я бы давно его допросил!

Мередит похолодела.

— Я понятия не имела ни о каком Грине до сегодняшнего дня. Случайно увидела на Хай-стрит его машину, а потом его самого. И тут, видимо, сработало шестое чувство. Можно сказать, что я рискнула и не прогадала. И потом, у меня был такой козырь, которого не может быть у вас. Оказывается, моя тетка живет рядом с тестем Руперта!

— Вы меня не так поняли, — сказал Маркби.

Наступила неловкая пауза; до обоих дошла двусмысленность сказанного.

Маркби торопливо повторил:

— Вы меня не так…

— Алан, все в порядке. Я прекрасно поняла, что вы имели в виду. — Мередит повесила трубку.

Мередит, наверное, подумала, что он увлекся Фрэнсис Нидэм-Баррелл. Ах, чтоб тебя! — сердито подумал Маркби, хватая стопку листков из лотка входящих документов. Пусть себе думает что хочет, он над ее мыслями не властен. И не собирается мчаться в «Розу» объясняться. Раз не хочет более тесных отношений — пожалуйста. Их и не будет.

— Идите домой! — приказал он Пирсу, который отважился просунуть голову в дверь кабинета. — Я сегодня буду работать допоздна.

— Старик что-то не в духе, — сообщил Пирс дежурному, уходя домой.

«Старик», чье настроение вряд ли улучшилось бы, узнай он, как его называют подчиненные, решил посвятить остаток дня работе. И работал допоздна, сделав всего два коротких перерыва, чтобы выпить кофе. Вот почему он оказался в участке, когда поступил срочный вызов.

* * *

Саймон Парди в тот день тоже чувствовал себя отверженным. Он более-менее привык к тому, что его никто не любит, но жизнь от этого не становилась легче. В последнее же время его фактически выставили почти из всех бамфордских пабов. По натуре он не был особенно общительным, но новое унижение подействовало на него неожиданно сильно.

Сначала владелец «Грозди винограда», где еще помнили предновогоднюю драку, заявил, что не будет больше его обслуживать. Саймон считал, что с ним поступили крайне несправедливо, ведь тот идиот из конюшни набросился на него первым, значит, он ни в чем не виноват, так? Он только защищался. Колин Динс с ним согласился. Колин — мужик что надо. Тем не менее посещать «Гроздь винограда» он больше не мог. А Микки, Трейси и Черил вполне недвусмысленно дали ему понять, что их оттуда не выгоняли и они собираются продолжать там пить. Их предательство нисколько не удивило Саймона; наоборот, удивило, что девушки во время драки бросились ему на помощь, а Трейси даже ударила Фирона по голове подносом. Но сейчас, оставшись один, без поддержки, он испытывал горечь. Почему они в знак протеста тоже не ушли из проклятого паба? Ведь они живут в одном доме! То, что сам бы он не кинулся на защиту Микки, Трейси или Черил, его нисколько не смущало.

Начало всем унижениям было положено раньше, на второй день Рождества. После того несчастного случая, когда мерзкая стерва свалилась с лошади и разбила голову (так ей и надо!), его словно отметили каиновой печатью. Никто не желал с ним разговаривать. Если он входил в паб и садился за столик, соседи тут же вставали и уходили, словно его присутствие оскверняло окружающее пространство. Его считают проклятым, прокаженным! Вдобавок у Гарриет Нидэм оказалось на удивление много друзей и поклонников. Саймон уже не раз ловил на себе мрачные взгляды и даже слышал угрозы. Теперь ему придется сторониться не только владельца конюшни. Да, весть о нем разнеслась по всей округе. Прогнившее общество выступило против него, революционера, единым строем и извергло его из себя.

Теперь вход Саймону был открыт только в одну бамфордскую пивную, самую грязную и пользующуюся дурной славой. Владелец пивной, старый брюзга и мизантроп, почитал за счастье, если в общем зале собиралось с полдюжины посетителей. Впрочем, к своим немногочисленным клиентам он относился с явным презрением. Он не запрещал Саймону пить в его заведении. Ему было все равно, кто к нему приходит. Его паб не был фирменным, то есть он не получал пиво от какой-либо крупной пивоваренной компании. Здесь не варили и свое пиво. А потому владелец пивной мог ни перед кем не отчитываться.

Вечером в четверг, через неделю после происшествия на рыночной площади, Саймон сидел один в мрачном углу. Он всегда садился за один и тот же столик. Владелец пивной, облокотившись о барную стойку, читал газету. В дальнем углу пили двое пожилых завсегдатаев в кепках, а за столиком у двери нашла приют крашеная блондинка, которую, как и Саймона, отовсюду выперли. Сегодня ей улыбнулось счастье. Ей удалось подцепить одинокого скучающего бизнесмена, приехавшего в Бамфорд по делам. Сейчас блондинка, пользуясь щедростью своего нового приятеля, с бешеной скоростью поглощала чинзано с лимонадом.

Вокруг Саймона сгущалась мрачная атмосфера, чему способствовало и невкусное, горькое пиво цвета слабозаваренного чая. Владелец пивной называл его «светлое». Но поскольку грязь в пивной царила страшная, пиво с таким же успехом могло оказаться и «темным». Саймона заботил завтрашний день. Ему предстоит давать показания перед коронером и жюри присяжных. Коронер устроит ему перекрестный допрос и попытается подловить на противоречиях. Наверняка попробует доказать, что в его действиях прослеживается злой умысел. Но он ничего им не скажет. Колин его проинструктировал: надо держаться только самых основных фактов. Главное — не забывать, что стерва свалилась с лошади у всех на виду. Невозможно не признать очевидное. Однако нужно отрицать, что он собирался причинить ей вред. Говорить четко, быть откровенным и смотреть им в глаза. Не давать себя запутать. Обязательно упомянуть о том, что он сожалеет о случившемся, и выразить соболезнования родственникам. Последнее будет сделать трудно, извинения для него как кость в горле, но Колин настаивал. Надо выразить свои соболезнования. Кто мог предположить, что она упадет?